Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями - Страница 39

В полдень Акка снова выходила на разведку — в этот час орлы возвращались с охоты. Даже издали по их полету Акка угадывала, удачный или неудачный был у них день.

— Берегитесь! — кричала она своей стае, когда орлы возвращались с пустыми когтями.

— Опасность миновала! — кричала она, видя, что орлы тащат в когтях крупную добычу.

Но вот однажды орлы, вылетев рано поутру, в свой обычный час не вернулись в гнездо.

Акка долго сидела в своем убежище, высматривая в небе орлов, но так и не дождалась их возвращения.

На следующее утро Акка вышла на разведку еще раньше, чем всегда. Уже солнце поднялось высоко в небе, но орлы не показывались.

«Верно, они вчера так и не вернулись в гнездо», — подумала Акка.

Она не видела их и в полдень на скалистой площадке, где орлы всегда делили принесенную добычу.

На третий день все было по-прежнему. Орлы не вылетали из гнезда и не возвращались в него.

Тогда Акка поняла, что какая-то беда стряслась с орлами, и сама полетела к скале.

Еще издали она услышала злой и жалобный крик, доносившийся из орлиного гнезда.

В гнезде, посреди обглоданных костей, старая Акка увидела неуклюжего, безобразного птенца. Он был покрыт редким пухом, на маленьких беспомощных крыльях торчком стояли прямые жесткие перышки, а острый, загнутый книзу клюв, был совсем уже как у взрослого орла.

— Я есть хочу, есть хочу! — кричал он и широко разевал клюв.

Оглядевшись кругом, не подстерегают ли ее где-нибудь за уступом орлы, Акка села на край гнезда.

— Наконец-то! Хоть кто-то явился! — закричал птенец, увидев Акку. — Что ты принесла? Давай скорей, я есть хочу! Акка очень рассердилась.

— Я еще к тебе в няньки не нанималась! — прикрикнула она на птенца. — Где твои отец с матерью?

— Откуда я знаю! — запищал птенец. — Они уже два дня не возвращаются. Ну, чего ты сидишь тут? Ты что, не слышишь? Я есть хочу! Есть! Есть! Дай мне скорее есть!

Акке стало жалко птенца. Все-таки сирота — ни отца, ни матери. И она отправилась искать ему корм.

Она выловила в озере большую форель и принесла ее птенцу. Увидев, что гусыня что-то тащит, орленок вытянул шею, и Акка бросила ему свою добычу прямо в раскрытый клюв.

Но орленок сразу выплюнул рыбу.

— Уж не думаешь ли ты, что я буду есть такую гадость? Сейчас же принеси мне куропатку или зайца, слышишь? — зашипел он и защелкал клювом, точно хотел растерзать Акку на части.

Акка строго посмотрела на него, клюнула его раз, другой и, когда орленок притих, сказала:

— Запомни хорошенько: возиться с тобой никто не будет. Твои отец и мать, наверное, погибли, и, если ты не хочешь умереть с голоду, ты должен есть то, что тебе дают.

Потом она разыскала на дне гнезда форель, которую выплюнул орленок, и опять положила ее перед ним.

— Ешь! — приказала она.

Орленок злобно посмотрел на Акку, но рыбу съел. С этого дня поутру, в полдень и вечером Акка летала к орлиному гнезду и кормила своего питомца. Она носила ему рыбу, лягушек, червяков, и орленок покорно все ел. Так дело и шло до тех пор, пока Акка не начала линять. Последний раз она с трудом добралась до орлиного гнезда, теряя по дороге перья.

— Слушай, — сказала она орленку, — больше я к тебе прилетать не могу. Перенести тебя вниз на своей спине я тоже не могу. Ты должен сам спуститься в долину, иначе ты умрешь с голоду. Не скрою — этот первый полет может стоить тебе жизни. До земли далеко, а ты еще не умеешь летать.

Но орленок был не робкого десятка. Он вскарабкался на край гнезда, посмотрел вниз — так ли далеко до этой самой земли — и смело прыгнул.

Акка с тревогой следила за ним. Своих детей у нее давно уже не было, и этот чужой птенец стал ей дорог, словно родной сын.

К счастью, все обошлось благополучно. Сначала орленок несколько раз перевернулся в воздухе, но ветер помог ему — раскрыл его крылья, и орленок, целый и невредимый, сел на землю.

Все лето орленок прожил в долине вместе с гусятами и очень с ними подружился. Он думал, что он тоже гусенок, и ни в чем не хотел отставать от своих товарищей. Гусята шли на озеро — и он с ними. Гусята в воду — и он в воду. Но гусята, бойко работая лапами, легко и быстро доплывали до середины озера. А орленок, как ни старался, как ни бил когтями по воде, сразу захлебывался и тут же, у самого берега, шел ко дну.

Не раз Акка вытаскивала своего питомца из озера полузадохшегося и долго трясла его, пока он снова не начинал дышать.

— Почему я не могу плавать, как другие? — спрашивал орленок.

— Пока ты лежал в своем гнезде, у тебя выросли слитком длинные когти, — отвечала ему Акка. — Но не горюй, из тебя все-таки выйдет хорошая птица.

Зато, когда для гусят пришло время учиться летать, никто из них не мог угнаться за Горго. Горго летал выше всех, быстрее всех, дальше всех.

Скоро даже просторная долина стала для него слишком тесной, и он пропадал целыми днями где-то за озером и за горами. Каждый раз он возвращался злой и озабоченный.

— Почему куропатки и козлята убегают и прячутся, когда моя тень падает на землю? — спрашивал он Акку.

— Пока ты лежал в своем гнезде, у тебя выросли слишком большие крылья,

— отвечала Акка. — Но не горюй, из тебя все-таки выйдет хорошая птица.

— А почему я ем рыбу и лягушек, а другие гусята щиплют траву и клюют жуков? — спрашивал он Акку.

— Потому что я не могла приносить тебе другого корма, пока ты жил на своей скале, — отвечала ему Акка. — Но не горюй, из тебя все-таки выйдет хорошая птица.

Осенью, когда гуси двинулись в далекий путь на юг, Горго полетел с ними. Но он никак не мог научиться держать строй во время полета. То и дело он улетал далеко вперед, потом снова возвращался и кружился над стаей.